Они окружили себя роскошью, питались самыми изысканными блюдами и пили самые тонкие вина, облегчая бремя духовных обязанностей пирами и различными удовольствиями. Как же не походили на них реформаторы, которые в глазах народа немногим отличались от нищих! Скромная еда отнимала у них очень мало времени.
Хозяин дома, где остановился эколампадиус, заглядывая к нему в комнату, всегда заставал его за чтением или за молитвой. Во время диспута эккен, исполненный высокомерия, взошел на великолепно украшенную кафедру, в то время как скромный эколампадиус занял отведенное ему место напротив своего противника, на грубо отесанной скамье. Громкий голос и безграничная самоуверенность никогда не изменяли эккену.
А блеск золота и славы еще более воодушевляли его разве могло случиться, чтобы защитник веры не получил щедрого вознаграждения? Когда же, наконец, иссяк поток его красноречивых доказательств, он прибегнул к оскорблениям и даже проклятиям. Очень застенчивый и кроткий, он тем не менее проявил интим и ум. В то время как римское духовенство, по своему обыкновению, карта на авторитет традиций церкви, реформатор твердо придерживался священного писания. Бросавшаяся в глаза разница между участниками диспута не осталась незамеченной.
Диспут продолжался восемнадцать дней. После его окончания интимы самонадеянно объявили, чтобы победа осталась на их стороне. Большинство депутатов поддержали рим, сейм, признав реформаторов побежденными, постановил, что они вместе с цвингли отлучаются от церкви. Но впоследствии стало ясно, кто прав.
Диспут послужил сильным толчком в распространении протестантизма, и через самое короткое время такие центральные города, как базель и берн, перешли на сторону реформации. Успех реформации в германии таинственное исчезновение лютера встревожило всю германию. Всюду спрашивали о нем.
Высшие папистские чины с ужасом осознали, что народ возненавидел их. Хотя вначале они и ликовали при мысли о гибели лютера, но вскоре у них осталось единственное желание укрыться от народного гнева. Враги лютера гораздо больше опасались его тайных действий, чем смелых и решительных поступков, совершаемых им на свободе.
Те, кто в своей ярости искали погубить этого отважного реформатора, теперь страшились его, беспомощного пленника. Императорский указ не имел никакой силы. Папские легаты были страшно возмущены, когда увидели, что судьба лютера беспокоит народ намного больше, чем этот эдикт. Радостные известия о том, что он жив и в безопасности, хотя и в неволе, не только успокоили народ, но и вызвали взрыв глубокой симпатии к нему.
