Наверное, его увозят, чтобы повесить. В те дни езда на телеге почиталась позорной. Немного погодя они разглядели коня, скакавшего крупным галопом вслед за телегой, поводья его волочились по пыльной дороге.
Спустя еще недолгое время они с ужасом поняли, что и внутренности коня тоже метут дорожную пыль. Конь был весь утыкан стрелами, превратившими его в подобие дикобраза, но вид имел до странного беззаботный вероятно, шок оглушил его. Это был конь ланселота, а в телеге сидел ланселот и лупил кобылу ножнами. Он, как и ожидалось, попал в засаду, потратил какое то время, пытаясь свести счеты с нападающими, которые с легкостью удирали от закованного в тяжкий металл пешего воина, прыгая через плетни и канавы, а затем решил проделать остаток пути пешком.
Мелиагранс, собственно, и рассчитывал на невозможность такого похода для человека, несущего на себе снаряжение, которое весит столько же, сколько сам человек, однако он не принял в расчет телегу, которую сумел за ланселот. Степень тревоги за судьбу королевы, охватившей на этот раз великого воина, можно оценить по тому, что в самом начале пути он, как рассказывают, заставил коня переплыть темзу от вестминстерского моста до лэмбита, невзирая на то что при неудаче доспехи наверняка увлекли бы его на дно. Как ты посмела сказать, что этот рыцарь будет повешен? Воскликнула королева. Дерзкая ты девчонка! Как осмелилась ты сравнить сэра ланселота с каким то злодеем? Бедная девушка покраснела и прикусила язык, а ланселот уже швырнул вожжи оцепеневшему от ужаса возчику и ринулся по подъемному мосту, крича что есть мочи.
Ошалелый привратник попытался захлопнуть их перед его носом, но получил железным кулаком в ухо и мирно вытянулся на земле. Ланселотом владел один из редких у него приступов ярости, быть может, вызванный петербург его коня. Мелиагранс, наблюдавший, как несколько его воинов ломают в большом дворе деревянные навесы, дабы не позволить разгуляться греческому огню, буде его используют при осаде, окончательно пал духом.
Он опрометью взлетел по лестнице, и пока ланселот еще стоял у будки привратника и яростно требовал выдать ему королеву, мелиагранс уже рухнул к ее ногам. Что это с вами вдруг? Спросила гвиневера, глядя на удивительного вульгарного человечка, простертого перед нею, глядя, как это ни странно, не без благосклонности. Что ни говори, а похищение во имя любви следует счесть комплиментом, особенно когда все кончается хорошо.
Спасите меня от этого сэра ланселота! Гвиневера выглядела ослепительно прекрасной. Тому мог быть причиной и месяц май, и комплимент, полученный от неотесанного рыцаря, и некое предчувствие из тех, что посещают женщин в преддверии радости. Во всяком случае, она испытывала счастье и не желала похитителю зла. Ну и прекрасно, сказала она с веселой рассудительностью. Чем меньше эта история вызовет шума, тем лучше для моей репутации.
Я постараюсь успокоить сэра ланселота. Сэр мелиагранс даже присвистнул, так глубоко он вздохнул от облегчения. Вот это верно, сказал он. Этот старый петух, гм гм! Прошу пардону, оговорился! Не будет ли угодно вашему милостивому величеству после того, как вы распорядитесь и усмирите сэра ланселота, провести ночь в замке мелиагранс во благо ваших раненых рыцарей? Пока не знаю, сказала королева.
