Ланселот мой друг, как я могу с ним биться? Король коснулся его руки. Ланселот ожидал бы, что вы пойдете туда, дорогой мой, против кого бы мы ни выставили стражу.
Он тоже верит в справедливость. Дядя, я не могу с ним сражаться. Он посвятил меня в рыцари. Я пойду, если таково ваше желание, но я пойду без доспехов.
Хотя боюсь, что и это тоже пахнет изменой. Я готов пойти в доспехах, сказал мордред, пусть даже рука моя сломана. Гавейн саркастически заметил для тебя, паренек, это будет вполне безопасно. Мы же знаем, что король попросил ланселота, чтобы он тебя не обижал. Предатель! А вы, гахерис? Спросил король. Я пойду с гаретом, безоружный.
Кажется, я постарался сделать все, чего требовал долг. Гавейн поднялся со скамьи и с неуклюжим сочувствием протопал к королю. Вы сделали больше, чем можно было от вас ожидать, с теплотой в голосе произнес он, держа в своей лапе ладонь с набрякшими венами, и теперь нам остается только надеяться на лучшее. Пусть мои братья пойдут туда без оружия.
Он не тронет их, если будет видеть их лица. А я должен остаться здесь, с вами. Ну, значит, идите.
Спасибо. Это не займет и минуты. И обладатель бледного, озаренного энтузиазмом, а на миг и странно искренней благодарностью лица поспешил прочь из залы. С горящими глазами и нервно подергивающимся ртом он последовал за братьями, вышедшими, чтобы присоединиться к страже. Старый король, оставшись наедине с гавейном, уронил голову на руки.
Он мог бы сделать это, проявив чуть больше достоинства. Или хоть постаравшись не выказать удовольствия. Гавейн положил руку на его поникшее плечо.
