Простите мне театральность моего появления. Вы всегда ожидаете за дверью, пока она отворится? Как то же нужно в нее проникнуть, мадам.
Это удобнее, чем входить в окно, хотя мне приходилось слышать о людях, которым удавалось и это. Понятно. Присядете? Мордред уселся, тщательный в каждом движении, мопс запрыгнул к нему на колени. Зрелище он являл, пожалуй, трагическое, ибо вся повадка его была повадкой матери.
Он разыгрывал роль, утрачивая остатки реальности. Сколько написано трагедий, в которых роковые блондинки доводят своих любовников до погибели, в которых крессиды, клеопатры, далилы, а порой даже скверные дочери, вроде джессики, причиняют страдания своим возлюбленным или родителям и все же в основе настоящей трагедии лежат отнюдь не эти поступки. Эти не более чем жалкая мишура, в которую рядится человеческая душа. Ну, пал антоний на собственный меч и что с того? Меч убил его и только. Не вожделение любовника, но вожделение матери вот что растлевает сердце и душу. Оно то и обрекает трагического героя на смертный путь.
Гамлета толкает в объятья безумия не глупышка офелия, но гертруда. Сущность трагедии состоит не в отъятии и не в краже. Украсть сердце по силам любой вертихвостке. Сущность трагедии в том, чтобы давать, навязывать, добавлять, душить без всяких подушек.
Он был единственным, кто двадцать лет прожил наедине с матерью, когда его братья упорхнули в англию, он был ее живой кладовой. Теперь, когда она умерла, он обратился в ее могилу. Она продолжала существовать в нем, словно вампир.
Когда он двигался, когда он сморкался это были ее движения. Действуя, он становился таким же нереальным, какой была она, когда изображала девственницу перед единорогом. Он баловался той же жестокой магией. Он даже завел, подобно ей, комнатных собачонок, хотя всегда ненавидел ее любимиц с той же жгучей мукой, с какой ненавидел ее любовников.
