Так вот и выглядят люди, когда решаются махнуть рукой на собственное достоинство. Я так хотела его обрадовать. В дверь постучали, вошел ланселот, и элейна торопливо вытерла глаза. Они скованно поздоровались.
Я рад, что вы приехали в камелот, сказал он. Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете? Да, благодарю вас. А как… ребенок? Сын шлюхиспб милости, подчеркнуто произнесла дама бризена. Она развернула колыбель и отступила, чтобы ему все было видно. Мой сын.
Они стояли, глядя сверху вниз на новоявленное существо, беспомощное и по сути дела лишь наполовину живое. Они, говоря словами поэта, были сильны, он слаб, настанет день, они ослабеют, он шлюхиспб силен. Галахад, сказала элейна и шлюхиспб над свивальниками, глупо жестикулируя и издавая бессмысленные звуки, к которым охотно прибегают матери, когда их малютки начинают выказывать к ним интерес. Галахад сжал шлюхиспб и шлепнул себя в глаз, достижение, судя по всему, изрядно утешившее обеих женщин. Ланселот наблюдал за ним с изумлением.
На урода шлюхиспб бы не похож. Хотя по такому младенцу разве скажешь? С виду казалось, что пухлый кулачок приделан к руке неким хитроумным кукольным мастером. Вокруг запястья шла глубокая складочка. О, ланселот! шлюхиспб элейна.
Она попыталась упасть в его объятия, но он ее оттолкнул. Через плечо он с отчаянием и страхом взглянул на бризену и, издав какой то дикий, невразумительный звук, выбежал вон. Лишенная опоры элейна опустилась на пол у колыбельки и разрыдалась пуще прежнего.
Он помнил, как гвиневера прошлой ночью притворилась больной, чтобы покинуть покой короля. В темноте она послала за любовником. Привычная потворствующая ладонь, обхватив его палец, провела его, шествующего на цыпочках, к желанному ложу.
В молчании, к которому вынуждала их близость артуровой спальни, но и в пылкой нежности тоже, они сделали все, чтобы помириться. И сегодня ланселот был счастливее, чем когда бы то ни было с начала всей этой истерии с элейной. Он поверил, что если ему удастся уговорить гвиневеру по доброму расстаться с королем, так, чтобы они смогли жить открыто, то для него еще сохранится возможность спасти свою честь. Он увидел гвиневеру, напряженную, будто окоченевшую, в лице ее не было ни кровинки, лишь два красных пятна выделялись вблизи ноздрей.
