Царь давал клятву в угоду гостям, и, если бы хоть один из них возразил против исполнения этого обещания, он с радостью оставил бы пророка в живых. Его гости могли бы сказать что либо в защиту узника. Послушать проповедь иоанна они приходили издалека я знали, что этот человек непорочен, что он раб божий. Но они, хотя и потрясенные требованием девицы, были настолько пьяны, что оказались не в состоянии выразить свой протест.
Ни один голос не раздался в защиту жизни посланника небес. Эти люди занимали высокое положение в своем народе, на них лежала огромная ответственность, но они упились до полного бесчувствия. Голова у них кружилась от легкомысленной музыки и непристойного танца, а совесть уснула. Своим молчанием они приговорили к смерти пророка господня, удовлетворив тем самым жажду мести распущенной женщины. Напрасно ждал ирод, что кто нибудь освободит его от клятвы наконец он через силу отдал приказ казнить пророка.
Вскоре голову иоанна принесли царю и его гостям. Которые честно предостерегали ирода и призывали покончить с греховной жизнью, умолкли навсегда. Никогда больше не раздастся его голос, призывающий людей к покаянию. Ночная оргия стоила жизни одному из величайших пророков. Как часто невинные люди становились жертвой буйных страстей тех, кто назначен быть блюстителями справедливости.
Притупив свои чувства, человек лишается способности спокойно рассуждать и ясно отличать добро от зла. У сатаны появляется возможность с помощью такого человека угнетать и губить невинных. Вино глумливо, сикера буйна и всякий, увлекающийся ими, неразумен притч. Таким образом, суд отступил назад… и удаляющийся от зла подвергается оскорблению ис.
Такие люди обязаны полностью владеть собой. Им необходимо контролировать все свои действия и побуждения, чтобы иметь ясный ум и обостренное чувство справедливости. Голову иоанна крестителя отнесли иродиаде, и она приняла ее с дьявольским злорадством.
Утолив свою жажду мщения, она полагала, что совесть ирода будет спокойна. Но грех не принес ей счастья. Ее имя вызывало отвращение у людей, а ирода угрызения совести терзали сильнее, чем предостережения пророка.
