Я чего то стыдился. Я был чрезвычайно благочестивым и праведным мальчиком. Теперь то ты праведностью не отличаешься, сказала она со смехом.
Она не понимала, о чем он ей рассказывает. Как то брат попросил у меня на время стрелу. У меня было две или три особенно прямых, я ими очень дорожил, а у него все стрелы были немного гнутые. И я притворился, будто потерял стрелы, сказал, что не могу их ему одолжить.
Врунишка! Это то я понял мгновенно. После меня мучали нещадные угрызения совести, я считал, что солгал перед богом. И потому я отправился в ров, у нас там были крапивные заросли, и засунул стрелы в крапиву, в виде наказания.
Бедный ланс! Каким невинным крошкой ты был! Но, дженни, крапива не жглась! Я совершенно отчетливо помню, что крапива меня не ужалила. Ты хочешь сказать, что случилось чудо? Не знаю. Наверняка утверждать трудно. Я был таким мечтателем, жил в выдуманном мире я был в нем величайшим из артуровых рыцарей.
Дженни, всю жизнь я мечтал о том, чтобы творить чудеса. Я стремился к святости. Видимо, мной владело тщеславие или гордыня, или еще что нибудь недостойное.
Завоевать мир казалось мне недостаточным я хотел еще завоевать небеса. Меня томила такая алчность, что звания сильнейшего рыцаря мне было мало, я желал еще стать наилучшим. Вот чем плохи мечтания.
