Проститутки санкт птербурга

Руки знали, какого им ждать веса ровно двадцати двух с половиною фунтов. Он увидел великолепную полировку, свежую стежку подкладки и приделанный сзади новый намет. Намет был из ажурной шелковой ткани, его покрывало золотое шитье множество геральдических лилий старой франции.

Ланселот сразу же понял, чьи пальцы расшивали намет. Он поднял шлем к носу и понюхал его. И мгновенно она оказалась рядом не та гвиневера, которую он вспоминал, стоя на зубчатой башне, но подлинная дженни, с иною осанкой, с каждой ее ресницей, с каждой порою кожи, с каждой нотою голоса и каждой черточкой улыбка он не оглядывался назад, уезжая от замка блиант, и элейна, стоявшая на башне барбакана, не махала рукою вослед. В оцепенелой сосредоточенности она смотрела, как он удаляется, подобная человеку, который, потерпев кораблекрушение, набирает в маленькую лодчонку столько пресной воды, сколько та в состоянии вместить. У нее оставались секунды, чтобы сделать запас ланселота, которого должно хватить на долгие годы.

Он оставил ей все свои деньги, достаточные, чтобы расходовать в год по тысяче фунтов в ту пору сумма огромная. Пятнадцать лет прошло после расставания с элейной, а ланселот так и жил при дворе. Отношения короля с гвиневерой и ее любовником оставались в значительной мере теми же, что и прежде. Разница, и немалая, состояла в том, что все они постарели.

Волосы ланселота, уже тронутые, будто мех барсука, сединой, когда он, двадцатишестилетний, вернулся, излечившись от безумия, стали теперь совершенно проститутки Преждевременно поседел и артур и губы обоих мужчин алели в обрамлении шелковистых бород. Одна гвиневера ухитрилась сохранить в неизменности свои волосы, по прежнему отливавшие вороновой чернотой. В свои сорок лет выглядела она великолепно.

Они видели не артура, охотящегося в зеленом лесу, но идею королевской власти, не человека, но англию. Когда ланселот проезжал мимо, смеясь вместе с королевой над какой то лишь им двоим понятной шуткой, эти молодые люди испытывали простодушное изумление оттого, что он вообще способен смеяться. До чего же он снисходителен, наш сэр ланселот, до чего демократичен, смеется, совсем как обыкновенный человек! Но в глубине души представители нового поколения сохраняли уверенность, что ничего подобного великий дюлак, конечно, не делает. И вправду, немало воды утекло под мостами камелота за двадцать один год.

То были годы строительства. В начале своем они еще оставались годами баллист и камнеметов, тяжело катящихся по выбитым трактам от одного осажденного замка к другому, дабы сломить своей разрушительной мощью замковые стены, деревянных башен на колесах, которые, громыхая, подвигались в сторону укреплений изменников, чтобы лучники, стреляя с их верхушек, могли обрушить смерть на предательские цитадели, или саперных рот, с кайлами и лопатами на плечах марширующих по тем же дорогам в облаках летней пыли подрывать мятежные стрельницы, расшатывать огромные валуны их оснований, отчего с грохотом повалятся сверху камни поменьше. Когда артуру не удавалось взять приступом крепость очередного приверженца принципа сильной руки, он распоряжался, чтобы под определенными участками стены прорыли туннели. Своды этих туннелей подпирали деревянными брусьями, которые в должное время поджигали, и они, рушась, увлекали за собой выложенные из камня стены.