На игровой площадке вон той монастырской школы несколько школяров со священным трепетом разглядывают своего однокашника, коему хватило находчивости и удачи наповал уложить из новомодной пушки графа солсберийского. И может быть, рядом с площадкой в вечернем свете роняют лепестки цветущие сливы, появившиеся, подобно мерлиновой шелковице, совсем недавно. Другой мальчуган, на сей раз четырехлетний король шотландии, с грустью вручает своей няньке королевский рескрипт, дозволяющий ей шлепать короля без риска быть обвиненной в государственной измене.
Весьма малопочтенного вида армия в сущности, организованная банда, привыкшая добывать себе пропитание мечом, могла бродить от дверей к дверям, выпрашивая куски участь, коей достойна всякая армия а человеку, нашедшему убежище вон в той церкви, что к найти отсюда, вполне могли оттяпать ногу, высуни он ее на полшага за дверь. В том же самом пристанище вы обнаружили бы целое общество фальшивомонетчиков, воров, убийц и питерских должников, которые в успокоительном уединении церкви, где никто их не арестует, старательно чеканили фальшивые деньги или острили ножи, приготовляясь к вечерней прогулке. Худшее, что могло приключиться с ними после того, как они здесь укрылись, это изгнание из страны. В этом случае им пришлось бы пешком тащиться до дувра, все время держась середины дороги и сжимая распятие, если они хоть на миг выпускали его из рук, на них разрешалось напасть, а добравшись туда, им надлежало, если корабля для них сразу не находилось, по горло зайти в воду, доказывая тем самым, что они взаправду стараются покинуть страну.
Известно ли вам, что в ту мрачную эпоху, которую мы изучаем, глядя в окно гвиневеры, людям доставало благопристойности, чтобы подчиняться католической церкви, когда она налагала запрет на любые военные действия, этот запрет назывался божиим перемирием, а длилось оно с пятницы до понедельника, а равно во весь рождественский и великий посты? Неужели вы полагаете, что эти люди с их битвами, голодом, черной смертью и рабством были менее просвещенными, нежели мы с нашими войнами, блокадами, гриппом и всеобщей воинской повинностью? Пусть они даже были настолько глупы, что верили, будто земля является центром вселенной, сами то мы разве не верим, что человек это цвет творения? Если рыбы потратили миллион лет на превращение в рептилий, так ли уж неузнаваемо переменился человек за несколько прожитых нами столетий? Закат рыцарства, вот что наблюдали из башенного окна ланселот с гвиневерой. Силуэты их темных профилей долго оставались явственными на фоне меркнущего неба.
Впрочем, лицо достигшего зрелости ланселота исполнилось благородства, прежде ему несвойственного. Жуткие линии его углубились и успокоились, превратившись в складки, свидетельствующие о сиде. Подобно бульдогу, с которым природа обошлась хуже, чем с кем бы то ни было из собак, ланселот обрел, наконец, лицо, внушающее доверие. Самое трогательное состояло в том, что эти двое пели.
Голоса их, уже не полнозвучные, как у людей в расцвете молодых сил, еще сохранили способность уверенно вести мелодию. Пусть даже и слабые, они оставались чистыми и поддерживали друг дружку.
Выпевали оба, но ах! И день, и ночь, уйдут когда то прочь, и для души остылой ничто не будет мило. Маленький настольный орган издал неожиданную трель, они прервали пение, и ланселот сказал хороший у тебя голос. Мой, боюсь, становится скрипучим.
А ты бы пил поменьше. Ну, это уже нечестно! Да я со времен грааля, считай, спиртного почти и в рот не беру. Я бы предпочла, чтобы ты и вовсе не пил.
