Медленно стекались в камелот уцелевшие паломид, ныне уже окрещенный, впадающий в смертельную скуку при одном упоминании про искомую зверь, постаревший до срока в результате долгого поэтического соперничества с сэром тристрамом за любовь изольды прекрасной сэр груммор груммурсум, теперь уже лысый, как яйцо, подбирающийся к восьмому десятку, умученный подагрой, но по прежнему отважно взыскующий приключений кэй, приметливый и саркастичный сэр динадан, подшучивающий над собственными поражениями, хоть и утомленный до того, что ему больших усилий стоило не дать векам сомкнуться даже престарелый сэр эктор из дикого леса, восьмидесятипятилетний и нетвердый на ногу. С собой они привозили поломанные руки и слухи.
Один утверждал, что галахад, боре и другой эктор вместе с какой то монахиней присутствовали на чудодейственной мессе. Отправлял ее агнец, коему прислуживали человек, лев, орел и бык. По завершении мессы агнец прошел через церковное окно с витражом, изображавшим такого же агнца, не нарушив при этом стекла и изобразив тем самым непорочное зачатие.
Другой рассказывал, как сэр галахад одолел диавола, обитавшего в гробнице, как остудил он источник разврата, и как в конце концов рухнул замок дамы, пораженной проказой. Этим рыцарям в заржавленных латах и с иссеченными щитами доводилось в разных местах встречать ланселота. Они рассказывали о некрасивом рыцаре, молящемся в доспехах у придорожного креста, об освещенном луной изнуренном лице, прижимающемся во сне к щиту.
Говорили они и о делах невозможных о ланселоте, сброшенном с коня, потерпевшем поражение, преклонившем колени после того, как его повергли наземь. Артур задавал вопросы, рассылал гонцов, поминал своего военачальника в молитвах.
В любую минуту она могла просвещения или сделать нечто такое, что выдало бы и ее, и ее любовника. Мордред с агравейном, бывшие среди первых, кто вернулся из поиска, выжидали, следя за нею блестящими глазками они бездействовали, как бездействовал, по рассказам, лорд берли в совете елизаветы, или подобно выжидающему коту, который терпеливо следит за мышиной норкой, присутствие, наблюдение. Прошел слух о гибели ланселота. Говорили, что у какого то брода его сразил черный рыцарь что он бился на копьях с собственным сыном, который и сломал ему шею что потерпев пораженье от сына, он вновь обезумел и верхом носился по всей стране вдоль и поперек что таинственный рыцарь похитил его доспехи что он сразился с двумястами пятьюдесятью рыцарями сразу, был ими схвачен и повешен, как собака.
Образовалась сильная партия, верившая и не упускавшая случая намекнуть на это будто его, сонного, убили и погребли под грудой листвы оркнейцы. По двое, по трое, потом по одному приходили последние из уцелевших рыцарей, затем одиночные всадники стали появляться с промежутком в несколько дней. Список погибших и пропавших без вести, составленный сэром бедивером, начал понемногу преобразовываться в список погибших, по мере того как пропавшие либо возвращались, изнуренные и измученные, либо о гибели их поступали достоверные сведения в ведомых шепотом разговорах о ланселоте начал преобладать поминальный оттенок.
Кэй напугал всех и каждого, когда заявил со всхлипом, что он, кэй, всю свою жизнь был жалким прохвостом, после чего вышел из комнаты, сморкаясь в платок. Тягостное предчувствие неотвратимой беды нависло над двором. И ланселот возвратился, он вышел, мокрый и маленький, из под грозовой тучи. Он вел в поводу похожую на старый бочонок белую кобылу, уже не способную даже трусить рысцой.
За спинами их клубились черные осенние тучи, и тощие ребра кобылы выделялись на их синеве, словно хлопья свинцовых белил. Должно быть, некое волшебство, интуиция, чтение мыслей снизошло на обитателей дворца, ибо еще до того, как он появился, все зубчатые стены замка, и башенки, и подъемный мост больших ворот оказались утыканы людьми, ожидающими, вглядывающимися, молча указующими друг другу, куда надо смотреть.
