После этого, после года подобных трудов, его допустили до чучела. Оно представляло собой врытый в землю кол, и ланселоту надлежало сражаться с ним, вооружась щитом и мечом, своего рода бой с тенью или с боксерской грушей. В сравнении оно показалось бы легким.
Последнюю стадию воспитания истинного мастера крикета составляли потешные бои. На ней, после всех горестных препон, воздвигаемых дисциплиной, его наконец то допустили до почти настоящего боя с братьями и кузенами. Схватки проводились по строгим правилам. Выпады почитались в этих состязаниях недопустимыми, то есть колющий удар запрещался.
И наконец настал черед для вольного боя. Окрепший к этому времени мальчик мог на свой страх и риск нападать на своих сотоварищей с мечом и тарчем. Если вам доводилось спускаться под воду в одном из тех стародавних водолазных костюмов, какими пользовались в английском военном флоте до наступления эры легких водолазов и аквалангистов, вы, наверное, знаете, почему водолазы так медленно движутся. У водолаза на каждой ноге висит по сорок фунтов свинца да еще две свинцовых пластины весом в пятьдесят фунтов каждая на спине и на груди. Это помимо веса костюма и шлема.
Переступить через лежащий на палубе канат или воздушный шланг для него тяжелейший труд, то же самое, что влезть на стену. Если толкнуть его в грудь, тяжесть, прикрепленная к спине, перевесит, и он может грохнуться навзничь.
И наоборот толкните его в спину, и он рухнет ничком. Опытные водолазы приноравливаются к такого рода помехам и довольно проворно переставляют сорокафунтовые нога вверх и вниз по судовому трапу, но водолаза любителя сам тяжкий труд передвижения способен утомить до полусмерти. Ланселоту, словно водолазу, пришлось учиться проворству, пребывая под гнетом силы тяжести.
Водолаз отдает свою жизнь в руки одевающих его матросов. Эти молодые люди, подобно пажам и оруженосцам, нянчатся с ним, проявляя немалую нежность, заботливость и своего рода попечительное уважение. И обращаются они к нему только по титулу, никогда по имени.
Хорошо, когда можно отдать свою жизнь в чьи то руки. И так целых три года. Прочих мальчиков все это заботило мало, у них и без того хватало забот, но для мальчика уродца в эти труды умещалась вся полнота его темной и потаенной внутренней жизни. Он был обязан предстать перед артуром искусным и разносторонним спортсменом, и он был обязан размышлять над теорией рыцарства, даже лежа ночами в постели.
