Затем оркнейцы убили ваших отца и брата. Ныне вы собираетесь убить одного из оркнейцев, а сыновья гавейна убьют ваших сыновей, и так оно дальше и пойдет. Таков закон севера.
Я же, агловаль, пытаюсь дать британии новый закон, по которому людям не придется вечно проливать кровь юношей. Вы не думали о том, насколько проститутк может быть для меня этот труд? Знаете, есть такая пословица зло за зло добра не будет, и я с ней согласен. Я мог покарать оркнейцев за смерть вашего брата. Я мог отрубить им головы.
Вы хотели бы, чтобы я это сделал? Возможно, мне и следовало так поступить. Артур помолчал, уставясь себе на руки, у него была привычка разглядывать их, когда он попадал затруднительное положение. Затем он сказал жаль, что вам не пришлось понаблюдать за оркнейцами, когда они у себя дома. В их семье счастье гостило нечасто, не то что в вашей.
Вам известно, что матушка скончалась несколько месяцев назад? Отец звал ее свинкой. Простите, агловаль. Мы не имели об этом вестей. Люди часто посмеивались над отцом.
Я знаю, он не отличался грозным характером. Но, наверное, он был очень хорошим мужем, не правда ли, если после его кончины матушка умерла, не выдержав одиночества? Она не умела копаться в своих чувствах, король, и тем не менее истаяла проститутк того, как оркнейцы убили отца и ламорака. Теперь она лежит в одной с ними могиле. Агловаль, вам должно поступить так, как вы считаете нужным.
Но позвольте мне упомянуть о трех обстоятельствах. Прежде всего ваш отец был самым первым рыцарем, пленившим мою душу, и тем не менее я не покарал гавейна. Затем все оркнейцы обожали свою мать.
Она внушила им любовь, слишком сильную, сама же любила только себя. И наконец третье, прислушайтесь к этому, агловаль, третье состоит в том, что королю надлежит прибегать лишь к наилучшим орудиям. Боюсь, что третьего я не понял. Как по вашему, спросил артур, есть что либо достойное в распрях? Способны они принести счастье двум вашим семьям? Строго говоря, нет.
