Он не понимал, о чем говорит его племянник, но очень хотел помочь ему. Значит, ламорак погиб? Ах, дядя! В письме говорится, что агравейн застал ее нагой в постели с ламораком и отсек ей голову. А затем они затравили и ламорака.
Ланселот был не так терпелив, как король, потому что не пережил горестей, случившихся при начале правления. Спросил он. Мордред, агравейн, гавейн. Стало быть, сказал сэр ланселот, троица твоих братьев сначала погубила короля пеллинора, который и мухи бы не обидел намеренно, погубила его лишь потому, что он, по несчастной случайности, убил на турнире их отца, затем они прямо в постели прикончили собственную мать, и, наконец, зарезали молодого пеллинорова сына, ламорака, только за то, что его совратила их матушка, превосходившая его возрастом втрое. Я так понимаю, что они все втроем набросились на него одного? Гарет стиснул королевскую руку, и голова его начала опускаться.
Они окружили его, сказал он оцепенело, и мордред заколол его, ударив в спину. После бесчинств, учиненных ими в землях древнего люда, гавейн и мордред отправились прямиком в камелот, агравейн же с ними не поехал. Они поссорились, едва убив ламорака, а вернее, едва лишь у них появилось свободное время, чтобы задуматься о спб Убийство королевы моргаузы было непреднамеренным.
И потому они обрушили на него старые обвинения, обозвав его жирным головорезом, способным убивать разве что беззащитных и женщин, и оставили, плачущим после бурной сцены. Гавейн, вспомнивший теперь о страстной привязанности, которую он всегда питал к их удивительной матери, привязанности, внушенной королевой ведьмой каждому из сыновей, ехал к королевскому двору, терзаясь мрачным раскаяньем. Он сознавал, что артур разгневается, узнав о том, как был убит молодой ламорак, ибо юноша этот числился третьим из лучших рыцарей круглого стола, и все же не испытывал стыда за это убийство. По его разумению, ламорак заслуживал смерти как лиходей, ибо и он, и его отец причинили вред оркнейскому клану.
Он понимал, что весь двор станет коситься на него из за убийства матери, что опять спб старые пересуды о женщине, которую он еще в молодости зарубил в приступе гнева. Впрочем, и это не очень его угнетало. Он раскаивался и горевал оттого, что погибла его любимая оркнейская матушка, он лишь теперь начинал понимать, как это случилось, а равно и оттого, что он нанес ущерб идеалам, насаждаемым артуром, ибо сам по себе гавейн был человеком достойным. Он надеялся, что король повесит его или отправит в изгнание, или придумает для него иное, столь же жестокое наказание.
Он был чисто выбрит. Взгляду не за что было в нем зацепиться, ни за волосы, ни за глаза, ни за усы. Даже краски, казалось, смыты с него, чтобы не оставалось зацепки.
Разве что морщинки, расходившиеся от глаз, сиявших на розоватом, туго обтянутом кожей лице, привлекали внимание, чуть заметный прищур, который вы могли, по желанию, принять за проявление чувства юмора либо за ироничность, либо просто за потуги этих небесно синих зрачков заглянуть подальше и поглубже. Вышагивал он, сохраняя прямизну осанки, одновременно чарующую и дерзкую, но одно плечо поднималось выше другого. Слишком грубо извлеченный на свет повитухой, он, подобно ричарду ш, уродился немного горбатым.
