Я был вне себя от ярости, этот малый мешал мне добраться до борса, а я человек простой и привык действовать не раздумывая. Они пытались помешать мне, они словно бы вооружились против меня нравственными принципами, а я использовал против их оружия свое. По тогдашним моим ощущениям, борс противостоял мне, прибегая к бесчестным средствам, и отшельник ему помогал.
Мне представлялось, что ворс норовит навязать мне свою волю. Если бы ему захотелось спасти отшельника, что ж, стоило лишь перестать упрямиться и сразиться со мной. Вы понимаете, что я пытаюсь сказать? Мне казалось, что отшельник это его забота, а не моя.
Боюсь, я просто взбесился, помолчав немного, признал сэр лионель. Знаете, накатывает иногда такое. Я желал биться с ним и намеревался настоять на своем. Я сказал ему, что убью его, если он не станет сражаться, и я бы его убил.
Некоторое время в зале стояло неловкое молчание. Наверное, мне лучше закончить рассказ, смущенно вымолвил сэр лионель. Продолжайте.
Так вот, борс не помешал мне убить отшельника. Он просто лежал на земле и взывал к моей любви. Я же к этому времени совсем обезумел, частью и от стыда, и поднял меч, чтобы немедля, прямо на месте, отсечь моему брату голову, как вдруг откуда ни возьмись выскочил сэр колгреванс горский.
Через несколько минут ему только и оставалось, что надеяться на пощаду. А что делал борс? Бедняга борс. Я не хочу и думать о том, какие он в ту минуту испытывал чувства.
Понимаете, он увидел перед собой очередное препятствие, и все, что ему следовало сделать, это отступиться от него и тем не погубить еще одну жизнь. Он ведь уже пожертвовал жизнью отшельника, и, судя по всему, из одного лишь упрямства, а теперь я собирался убить ни в чем не повинного колгреванса, который пытался ему помочь. Неужели вы допустите меня погибнуть здесь из за вас? Совершенно новое оружие.
