Дело ведь не в том, что артур был педантом, а в том, что управляемая им страна волшебства билась в тенетах такой анархии, что без какой либо идеи, подобной идее круглого стола, она вообще не смогла бы выжить. Воинственные наклонности людей, подобных лоту, подавить удалось, но непокоренное баронство как жило в своих владениях, так и продолжало жить на разбойничий манер. Эти бароны по прежнему выдирали зубы евреям, вымогая у них деньги, или поджаривали не поладивших с ними епископов.
Вилланов, которым не повезло с хозяином, жгли на медленном огне или поливали расплавленным свинцом, или бросали помирать с выдавленными глазами, и немалое их число ползало тогда по дорогам на четвереньках с перерезанными ахиллесовыми сухожилиями. Любая пустяшная вражда выливалась в истребление беспомощных и бедных, а если по ходу сражения удавалось стащить рыцаря с коня, то доспехи его оказывались завинчены столь основательно, что причинить ему какой либо вред мог лишь большой специалист. Вот, скажем, в легендарной битве при бувине удалось спешить и окружить филиппа августа французского, и все же, как ни старалась несчастная пехота его проткнуть, ничего у нее не вышло вскоре его отбили, и он продолжал сражаться еще даже лучше прежнего, потому что прогневался. Пусть, однако, история первого странствия ланселота сама и на свой лад расскажет нам о тех сумбурных временах, когда страною правила сила.
Жили на границе с уэльсом два рыцаря по прозванию сэр карадос и сэр тарквин, оба кельтских кровей. Эта пара закоснелых баронов так и не признала власти артура и вообще ни в какое правление, кроме насильственного, не верила. Жили они в крепких замках, в окружении проститутки вассалов, находивших для упражнения в своей нечестивости куда больше возможностей, чем их удалось бы сыскать в сколько нибудь обустроенном обществе. Бароны существовали подобно орлам, кормящимся своими более слабыми собратьями. Впрочем, сравнение с орлами несправедливо, ибо среди этих птиц нередко встречаются создания, исполненные благородства, в то время как сэр тарквин решительно ни в каком благородстве замечен не был.
Однажды, когда сэр ланселот почти уже месяц проскитался в поисках приключений, все удаляясь от мест, в которых ему хотелось бы находиться, так что каждый шаг коня причинял ему муку, он повстречался с облаченным в доспехи рыцарем, скакавшим на огромной кобыле, перекинув через седельную луку другого рыцаря, спутанного по рукам и ногам. Плененный рыцарь, забрызганный кровью и вымазанный в грязи, был в обмороке.
Рыжая голова его билась о кобылью лопатку. Рыцарь, пленивший его, был человеком могучего сложения, по гербу ланселот узнал, что перед ним сэр карадос. Кто твой пленник? Что ты сделал с сэром гавейном? Не лезь не в свое дело, ответил сэр карадос.
Ланселот посмотрел на сэра карадоса и сказал простыми словами не опустить ли тебе этого рыцаря на землю и не сразиться ль со мной? Глупец, ответил сэр карадос, ведь я и с тобой точно так же разделаюсь. Они спустили сэра гавейна на землю, связали покрепче, чтоб не сбежал, и приготовились к бою. У сэра карадоса имелся оруженосец, подавший ему копье, ланселоту же, настоявшему на том, чтобы дядюшка скок остался дома, приходилось обслуживать себя самому. Этот бой отличался от боя с артуром.
Прежде всего силы рыцарей были примерно равны, и в поединке на копьях ни один не слетел с коня. Ясеневые древки их копий просто разлетелись в щепу, но рыцари лишь покачнулись в седлах, и кони их устояли.
