Было бы вполне естественно, если бы сын захарии начал учиться, чтобы стать священником, но школы раввинов не подготовили бы его для служения, к которому он был призван. Поэтому господь не послал его к богословам учиться у них толковать писания. Господь призвал его в пустыню, чтобы он познал тайны мироздания. Он поселился в краю бесплодных холмов, диких ущелий и горных пещер.
Наслаждениям и роскоши он предпочел суровую жизнь в пустыне. Это были идеальные условия для развития в юноше чистоты духа и способности к самоотречению. Здесь, вдали от всего мирского, он мог, изучая природу, постигать откровение и тайны божьего промысла. Его богобоязненные родители часто повторяли ему слова ангела, услышанные захарией. С детства ему говорили о его призвании, и он всем сердцем откликнулся на святой призыв.
Одиночество в пустыне оказалось для него желанным избавлением от общества, в котором почти все было пропитано подозрительностью, неверием и нечистотой. Он не уповал на собственные силы в противоборстве с искушениями и постоянно избегал соприкосновения с грехом, чтобы не утратить сознание его недопустимости. Как назорей, посвященный богу от рождения, он дал обет служить всю жизнь господу. У него, как у древних пророков, была одежда из верблюжьего волоса с кожаным поясом.
Но жизнь иоанна не была праздной, не предавался он печали из аскетизма и уединению из гордости. Время от времени он выходил, чтобы общаться с людьми. Из своего тихого убежища он всегда с интересом наблюдал за тем, что происходит в мире. Его разум был просвещен божественным духом, он изучал природу людей, чтобы понять, как достичь их сердец небесной вестью, ибо на нем лежало бремя его служения. В пустынном уединении иоанн стремился приготовить душу к главному делу своей жизни, он много размышлял и молился.
Но даже в пустыне он не был свободен от искушений. Он делал все возможное, чтобы преградить всякий доступ к себе сатане, однако тот все же подстерегал его. Но духовное видение иоанна оставалось ясным.
Правда, жил он, в отличие от великого вождя израиля, не в горах, покоряющих своей красотой и великолепием, но перед взором иоанна расстилались высоты моава, шумел поток иордана, свидетельствуя о том, кто поставил горы и препоясал их своей силой. Унылые и безжизненные пейзажи, окружавшие иоанна, словно олицетворяли духовное состояние израиля. Плодоносный некогда виноградник господень превратился в бесплодную пустыню. Но над пустыней высилось вечное ясное небо.
Перечеркивая грозовые тучи, сияла радуга символ божьего обетования. Так и над израилем воссияла обещанная слава царства мессии. Тучам гнева противостояла радуга его завета милости. Тихими ночами иоанн вспоминал данное богом аврааму обетование о бесчисленном, как звезды на небе, потомстве. Свет зари, покрывающий позолотой горы моава, говорил ему о том, кто будет рассветом утра при восходе солнца на безоблачном небе пар.
