Он сидел, глядя, как море вздымается у него между руками, и слушая деревянную трескотню глупышей на утесах ближнего острова. Корабль вновь унес меня в море, после долгого молчания сказал он, ибо поднялся ветер.
Спал я совсем немного, все больше молился. Я просил, чтобы мне, хоть меня и нет среди избранных, все же дозволено было узреть хоть частицу истинной крови. В молчании, павшем на комнату, мысли каждого разбрелись по своим, собственным тропам. Артур размышлял о горестном зрелище, о грешном, земном человеке, да, но лучшем из них, тяжело плетущемся по следам троицы этих сверхъестественных девственников, о его обреченных, отважных, тяжких усилиях.
Занятно, сказал ланселот, как часто люди, не умеющие молиться, повторяют, что молящемуся не дождаться ответа, сколько бы ни твердили им те, кто молиться умеет, что они получают ответ. Однажды в полночь сильный ветер принес мой корабль к задним воротам замка кербонек. Странно и то, что именно сюда я ехал в самом начале. В тот миг, как корабль пристал к берегу, я понял, что часть моего желания будет исполнена. Разумеется, я не мог увидеть грааль целиком, ибо не был ни борсом, ни галахадом.
Им пришлось уклониться от их пути, чтобы явить мне свою доброту. У задних ворот замка было темно, как в могиле. Я облачился в доспехи и поднялся к воротам. Двое львов, стороживших ворота, попытались заступить мне дорогу.
Все двери оказались открытыми, кроме последней, и здесь я встал на колени. Я помолился, и дверь отворилась. Артур, в моем пересказе все это может показаться невероятным.
Я не знаю, как передать это словами. За последней дверью находилась часовня. Там служили мессу. Ах, дженни, как прекрасна была часовня, свет, заливавший ее, и все остальное! Их, быть может, и вовсе то не было.
