Король почувствовал, что настроение его становится все более подавленным. И много других имен вы придумали? Спросил он.
Было и третье предложение, его внес барсук. При этих словах довольный барсук пошаркал ногами, украдкой оглядел из под очков общество и принялся изучать свои длинные когти. сказал мерлин, Если помнишь, аристотель определил нас как политических животных.
Барсук предложил подвергнуть это определение проверке, и мы, рассмотрев политическую практику человека, пришли к выводу, что по всей видимости единственное пригодное слово. Продолжай, раз уж начал. Мы установили, что присущи политические идеи двух сортов либо что любая проблема решается силой, либо что для их разрешения следует прибегать к убеждению. Но если нельзя опереться ни на силу, ни на убеждение, сказал король, то я не вижу, что остается делать.
Убеждая в чем либо другого, ты лишь проявляешь силу ума, это своего рода умственное фехтование и цель его достигнуть победы, не истины. Мнения же суть тупики дураков и лентяев, неспособных думать. Если когда нибудь честный политик по настоящему и с бесстрастием обдумает свое занятие, то в конце концов даже вынужден будет принять его выводы.
Мнению нипочем не устоять против истины. Однако, в настоящее время предпочитает либо спорить о мнениях, либо драться на кулачках вместо того, чтобы ждать, когда в голове у него забрезжит истина.
То есть это с точки зрения оптимистического наблюдателя. Так приятно командовать, говорит санчо панса, даже если командуешь стадом баранов, вот потому то политики и вздымают свои знамена. К тому же, баранам все едино за каким знаменем тащиться.
Если это знамя демократии, девятеро прохвостов станут членами парламента, если фашизма партийными лидерами, если коммунизма комиссарами. И никакой больше разницы, только в названии.
